Когда-то очень/очень/очень/очень/очень давно — лет 20 назад, я случайно почти попал сюда — на ферму, рядом  с городом-замком-на-высоком-холме™.

И с порога по уши втрескался.

В маковые поля, еще мало кем топтанные: никаких тебе тогда “ешь-молись-ебись”™ и подростковой гипертоскливой кино-саги “сумерки”™ ( которую, по-моему, спасает хоть чуть-чуть только наличие Города в кадре) не было и в помине.

В черемшу у дороги проселочной, которую рви и ешь, в этот водопад холмов — туда/туда вниз/вниз бегом, в клевер фиолетовый, ноги заплетаются, падаешь, катишься с полотенцем для загорания вверх тормашками, небо мелькает, трава все шмоты “зеленкой” перепачкала, но ты тогда еще не знал даже слово “Prada” — не страшно. “Упасть наконец уже окончательно” в траву эту, отдышаться, и слушать кукушку вечную, которая тебе тут легко накукует бессмертие, так как она с товаркам не затыкается сутками, передавая друг другу эстафету с холма на холм.

В сами эти холмы, бесконечно на себя примеряющие то тень, то свет, перекидывающие их друга на друга. И цвета на них такие же, непостоянные: май — зеленое, розовое, лимонное и фиолетовое, с красными подпалинами маков местами, чутка июнь только придёт — и все в бронзовое/золотое сразу  переобуется — как будто осень у них, притворяются.

В — жадно глотнув из кувшина, на жаре, и чуть не задохнулся от неожиданности,  что вдруг впустил в рот поток прохладного красного вина…

— ?!??!

— ну ты же просил попить, а не умыться (с).

Вот-в-это-все.

Тогда я еще не знал, что втрескаюсь в город-замок-на-высоком-холме™  куда похлеще, чем в холмы и черемшу.

Вообще, если совсем кратко — нет второго такого города, что, может быть, и к лучшему.

Он висит высоко над Тосканой: там, где у нормальных городов набережная — прогулочная вдоль реки, здесь она же — но вдоль обрыва, за которым самолетные совершенно виды, между фонарями и гуляющими — фото-обои.

Об этом городе писать и сложно, и просто одновременно — он наглядный инструмент-наблюдения-времени™, он стоит тут уже больше 3500 лет (и это не фигуральное выражение), и ты уже на 20 лет постарел, а ему по-хую, Рим меняется, Вольтерра нет.

Его основали мифические этруски, оставив за собой какие-то невероятные по изяществу и образности статуэтки с ногами до небес в местном музее (это так странно, особенно если вспомнить, что ваяли в то время в округе), бросили бронзовых своих лошадей и исчезли.

Поминай, как звали.

К чему я все это?

Хммм — вы будете удивлены, но город остался Городом: за этой огромной крепостной стеной на полукилометровой высоте, в этих средневековых домах, набитых за ней плотно, как люди в московской маршрутке, он продолжает жить — делая вид, что он нормальный, блядь, город! О-быч-ный, ага.

И это невероятно.

Сюда довольно сложно добраться, железной дороги нет, только автобус или машина, и отелей внутри этой многокилометровой стены, рядом с которой Кремль — игрушка, мало.

Туристы есть, но днем, вечером их почти не остается, и вот тут- то случается просто таки чудо.

Город заполняете местными: в парке, висящем на плато, надо всем — еще выше, куча молодняка играет в футбол и валяется на траве, целуются под вековыми гарри-поттеровскими деревьями. Самый популярный бар, и в нём народу столько, что на улице  толпа, перегораживающая её, узкую витую щель, на много десятков метров. Рестораны, бары и кафе наполняются народом, люди просто стоят на улице и разговаривают, дети, много детей, горят окна в домах 12-15-го века, ВСЕ ЖИВЕТ.

И вы внутри.

Нет другого такого места, где было бы столько жизни и столько смерти одновременно: века, тысячелетия истории, амфитеатр еще от римлян, в котором дают оперный фестиваль летом, — ничто не остается без дела или брошенным/необитаемым; улицы, прорезанные в цельном камне, кажется, и тут же острова скверов, столь же плотно забитые зеленью, как весь город камнем, алебастровые каменоломни — трехсотметровые  пещеры прямо под ногами, в центре города, узкие окна в высоченных башнях, и поверх этого тут же…

…дети с дурацкие играми и взрослые на апероле, выдвижные блокираторы прямо из тысячелетней брусчатки зубами вылезают на ночь, мерцая красными глазами светодиодов, потому что ВЕЗДЕ можно протиснуться на машине на свой страх и риск — знаки дают добро, вайфай, и куча молодежи, смех, ночью разлетающийся по лучам улиц и эхом еще долго бьющийся о камень.

Волосы, дыхание, волосы, дыхание, вы вдвоём, и миллионы дней в камнях вокруг вас, все настоящее, даже слишком.

Ну и, конечно, Высота.

Когда любой маршрут, любой взгляд, упирается в небо. И в горизонт, далекий-далекий, где на холмах мигают бордовые огни на лопастях ветряков: у-у-уфффф-Уф, у-у-у-ффф-Уф, пульсируют.

Как будто смотришь на призрак Токио вдали.

Все связано.

PS: ну и, конечно, здесь самая тосканская еда, кабаны/голуби/фазаны, флорентайн, чечевица, трюфель, пеккорино, пасты и рагу — хоть тарелку вылижи, все там есть.