Кажется, мы разгадали, как в Риме распознать джелатерию, куда надо. Ну и куда не надо, заодно.  Угадайте, каких больше? А тех, где ванночки с джелатой стоят на витрине под стеклом и манят разложенными сверху фруктами, которые из которых джелата. И вот чем больше этих фруктов, этой развратной клубники и задорного манго, разложено на мороженом (не могла отказать себе в рифме, простите), тем больше вам туда не надо. Не-не, там норм, но не то. Надо туда, где джелата под крышками. Там никто ничего не выкладывает на неё, нечего. Никто не знает, как выглядит ебический восторг.

В эту джелатерию я случайно зашла в свой первый Рим и съела там всё. Но не всё. Я повела туда детей, и сын ткнул пальцем в табличку «крема даль 1947» и сказал: мне это. Я пожала плечами, потому что он строг и бесполезно блазнить страчиателлой, шоколадом, грушей с имбирём или там лесными ягодами. Вот мне крему 1947 года и больше ничего. Шоколадика только в трубочку плесните (там такое можно).

Мы ещё раз там съели всё, но наши сердца отданы этому крему. Там «мороженое пошарочно»(с), можно взять один, два, три, коробку домой. Но среди всего должен быть крем 1947 года. Это неописуемо. Мы ни разу до этого не пробовали этот вот крем, но точно знали — он. Хорошая джелата — это так: что написано, то и ешь.
Им бы так-то на входе писать: «осторожно, возможна аддикция и синдром отнятия», но не пишут. Я пишу. Осторожно! Ешьте всё там. И не делайте такую глупость, как я. Мне каждый раз предлагали сверху «а сливок?» Я говорила  «спасибо нет». Так делают только дураки. В последний день я сказала «да». Лизь-лизь я эти сливки, и захотелось закричать — ещё, ещё сливок! Это такое воздушное, не сладкое, не жирное, оно растворяется во рту, улыбается внутри, и ты такой — «а, вот оно, ебическое счастье».