мишленовские звезды, как награды у заслуженных членов кпсс: никогда не знаешь, что впечатлит больше – еда или цена. потому, кроме сан-пеллегринового топ-листа, я люблю места с биб-гурмановскими метками или свеженьких однозвездочных новичков, еще не храпящих на лаврах охуенности.

впрочем, представить, что масаёси ханеда упивается собственным величием даже при трех звездах, трудно. он похож на тихого подмастерье: «вот я вышел сейчас васаби немножко потереть да рыбу порезать. не обращайте внимания. извините. простите». а все сидят – рты раскрыли и, как дурачки, смартфонами щелк-щелк. и я тоже, что уж там, – щелк-щелк.

щелк – первая подача из рук шефа. кунжутный тофу, похожий на мочи. ложкой отщипываешь край, а внутри обнаруживается густая субстанция, по цвету настораживающе похожая на протертую ячневую кашу, но вкус совсем не о том. он – едва сладковатый, чуть соленый, с мягкими не наглыми совсем кунжутными нотами, делающими тебя уютным изнутри, умиротворенным таким, в формате – «надо благодарно принимать». доел тофу, и тут – бац! вторая подача приходит с тыла.

ее разносят 2 официантки. их всего 2, но на 8 гостей (тут всего восемь посадочных мест, расположенных классически – скобой вокруг стойки шефа). более чем достаточно.

щелк-щелк – во второй подаче краб и какая-то галактика, его окружающая. я прохлопала ушами объяснение, что это такое, а в меню вся феерия ужина обозначалась просто – «омакасе». так что про крабовую тарелку могу рассказать без технических характеристик: вкус по нарастающей – ближе к сердцевине, при кажущейся однородности структуры, насыщенность крабового вкуса достигает верхов, не становясь при этом беспардонной. очень сбалансированно и деликатно.

и вот, пока ты ешь эту кработу, шеф начинает резать: сначала рыбу – лепестками, потом лук – прозрачными нанодисками. затем вынимает откуда-то мисочки и выкладывает в них обрывки салата. это похоже на гипноз – вот палочки прицеливаются, чуть замирая в воздухе, затем быстрым цепким клювом кидаются вниз, выхватывая бледно-зеленый клочок, потом аккуратно приземляют его в миску, поправляя и обустраивая этот клочок так, как нужно. а как нужно – знают только палочки.

это третья подача – сашими с соусом из дайкона и юдзу. очень вкусно. очень тонко и легко. в меру пронзительно, свежо и дразняще. мне казалось, что после краба, есть я точно больше не хочу, но сашими мгновенно изменило настроение. идеальный аперитив после прелюдии.

кажется, в этот момент принесли первый из трех бокалов прохладного саке. и вот саке было абсолютным откровением. цветочная ароматика, раскрывающаяся со временем, незадыхающаяся, нежная и женственная такая нота, которую отпускать не хотелось.

потом были оторо с черной икрой и устрица с томленым шпинатом. невероятная какая-то хрустящая рыба, поданная двумя половинками – каждая половинка со своей вкусовой присадкой. прозрачный суп с красным окунем, едва тронутым температурой, поэтому почти бесплотным… и так мы дошли до суши.

смотреть, как собирается суси – кажется, не меньшее наслаждение, чем суси. и даже большее иногда. в этот раз было погранично – я люблю чуть более теплый рис в суси, но это уже вкусовщина. рыба – безупречна. то, что масаёси придумывает в качестве топпинга – превосходно: прекрасен совершенно не любимый мной кальмар с крупицами соленой лимонной цедры сверху. на оторо я немного прослезилась от гармонии, но нокаут был впереди.

после мисо (необычного, кстати, мисо – он был слаще привычного) пришла очередь маки. ничего не предвещало, если честно, что так нахлобучит, но – дыдыщ!  хрустящее нори + рис + оторо-фарш + крошечные кольца молодого лука-порея = во рту симфония текстур и вкусов. тянешь-тянешь удовольствие, жалея о том, что всего две штуки на тарелке лежат. очень вкусно.

впрочем, десерт тоже потрясающий: мочи со свежей малиной внутри и мороженое из маскарпоне и саке. если первое наполняет рот теплым тягучим вкусом, домашним таким, то второе будто умывает язык теми вот цветами и цитрусовыми, которые в бокалах саке позвякивали. чуть с кислинкой, легкое, невесомое.

а потом выходишь на темную парижскую улицу, каменная плита без ручки смыкается за спиной со стеной в закрытое положение. а ней начертана буква «b», неуклюже витиеватая для «sushi b». может, как раз она отвечает за лавры охуенности-то, чтобы масаёси не пришлось.