В этом ресторане всегда идёт кино. Мое «кино не для всех». Я сижу и смотрю его безучастно уже долгие годы, с  1990-х, когда сердце мое оказалось в Барселоне, куда потом переехал Глеб и куда Ирка Павлова, знающая все нычки древнего города, тащила да тащила меня вверх по крутому холму, пока не ввалились в эту роскошь.

В кино я вижу всегда одно:

В кадре стол под белой скатертью, на него опускаются закуски: мурсиа, чоризо, халапеньо… В бокалы льется Крианца, потеют бутыли Виши Каталана в хрустале. Официанты ласточками летают к завсегдатаям, снисходительно чуть к туристам. Я их понимаю. Сейчас придется рассказывать «про пожарскую котлету» в двухмиллионный раз. Грассиас (мерси боку, чо-то да пригодится. Ох уж этот каталонский). Нам не треба, мы тут свои.

За стол садятся люди. Они улыбаются, ржут, облизывают пальцы, морщатся. Даже однажды, как с друзьями из Берлина, почти плачут. Но никто не остаётся равнодушным. Его все запомнят навсегда. Как кафе Пушкин, как Асторию, как Статую Свободы. Все здесь проживут свою короткометражку. И я её увижу.

На столе, в глиняных мисках, появляются «то самое, ради чего» — маленькие распластанные тельца животных, не увидевших ничего, кроме маминого вымени перед глазами. Ресторан — настоящее судилище невинных зверодуш. Но на родине инквизиции на это смотрят просто. Вся Испания и Каталония, обливаясь слюной и соком, жрет с утра до ночи из гигантских печей микро-тушки без всякого зазрения совести, удивлённо поглядывая на оцепеневших от ужаса русских барышень высокого духовного статуса.

В первый свой день в их рядах цепенела и я, глядя как режут тарелкой крошечные тельца.
Ресторан считается чем-то вроде Must, в который лучше доехать, хотя и ползти в гору мимо особняков и великолепных вилл тоже прикольно.

Ресторану немного по Барселоне, и много по Москве лет. Он уже поживший. Интерьер и роскошный, и потёртый, как только в настоящих домах европейского захолустья, там, на окраинах старинных городов, в частных кварталах с пыльными статуэтками на крахмальных салфетках.

Там все живёт из года в год и по расписанию. Там все повторяется вновь.

Много дерева, резьбы, инкрустаций, балок. Словом, много сухого старого дерева. А ведь в середине ресторана гудит огромная печь.

Когда-нить этот деревянный ад маленьких животных сгорит к херам собачьим. И туда ему и дорога. Бегите, пока оно цело. Потому, что как вкусно там — не вкусно нигде в Барселоне. И так по-настоящему, как там — так нет больше нигде!