Я отлично помню тот вечер: декабрь, евро далеко за 100, падал медленный пушистый снег, в зимнем воздухе плотно стояла “безысходка”, я шел вдоль Садового, и смотрел на страшные красные цифры на обменниках.

— А-да-ну-его-всё-в-пизду!

Я вываливаюсь из лифта прямо в зал, как мы любим, в мужской зимней вязаной юбке Ямамото в пол, и наверху что-то непростое было наверчено, и тут вдруг меня накрывает — прям сцена из кино, в слоумоушен: все замедляется, я иду сквозь оранжевый мерцающий свет и лавирующих официантов с подносами, вокруг эхом смех отдается, музыка, женщины все на вечерке, на крабах, на шампанском, на устрицах, полные столы людей везде, некуда приткнуться, и такое впечатление, что все сейчас затанцуют, я двигаюсь сквозь зал — вокруг меня просто вечерина у Гетсби.

И меня отпускает, цифры в обменниках забываются, снег становится декорацией за стеклом, фары на Садовом уже даже красивые:

— да-да, бокал? — а то!, чем кормят? да, можно без меню, не чужие жеж!™

Вот это для меня «селфи»: Первый Класс посреди любого пиздеца, пока Титаник нашей Родины плывет. «Dance, dance, dance» (c).

Но “Selfie”, это не только про это, “селфи” — это про Еду™.

Мы ходили почти с первого дня, ресторан работал официально неоткрытым полгода (sic!) — пока Зарьков и WRF™ не выдрессировали официантов и стафф до автоматизма, пока еда не стала соответствовать Казаковским канонам, а уж открытую кухню шарахнуть в таком месте посреди зала — вообще достойно восхищения.

Многое сезонное.

От мушмулы и черемши до сморчков (это “своя песня”, возят из Сочи мелкими ящиками, каких в Европе днем с огнем, с ризотто — тарелку надкусить можно) и хурмы, поэтому говорить о каких-то отдельных хитах сложно: они ротируются постоянно.

А нет, вру: ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО КОТЛЕТА ПОЖАРСКАЯ (их от жадности на первой картинке, на тарелке ажно две), которая стала, наверное, самым фотографируемым блюдом в Москве в свое время, идеальная, сделанная как по штангенциркулю.

Ломаешь ее вилкой, и с сухарями обязательно, одним куском, тогось! — феерическая штука.

Пожарская, прикиньте, котлета!

Ну и остальное все: от окрошки с фазаньей кожей, страчеттелы с земляникой, крабовых котлет (точно лучших в городе, бля буду), ебанистических равиоли с крабом камчатским, до гриля.

Даже просто помидоры с авокадо и киноа — шедевр.

Отдельной строкой выступает Казаковский сет, но это свою надо статью писать — если кратко, то “ЗАЕБИСЬ”.

Весь текст, впрочем, мог бы быть совсем коротким: «Селфи» — одно из лучших мест города (с).

Вбиваете в навигатор: Estepona, потом адрес, и гоните из Марбельи.

Сразу за “лухари” наше место — бетонная стоянка, склады какие-то, грузовики и сетчатый забор, отгораживающий пирс, вход в рыбный магазин — все здесь прекрасно.

Входим. (Через рыбную лавку, конечно).

Там все так же, плитка на полу, плетенка на потолке, лампы дневного света, столы с клеенками, штампованные ложки/вилки и меню в целлофане, шик!

И люди такие же: понятные прям люди, семьями или парами, или по-одному — люди пришли есть.

Не себя показать, на море посмотреть, та не — люди рыбу есть пришли. Много ее пришли есть они. Они/они!

Дальше писать-то в общем, нечего: гляньте на картинки — из тех же лотков вынимают в магазе за стенкой, то, что наловили, на весы — шмяк!

Гриль, сковорода, фрито.

Но из-за качества продукта изначального, его не перемучивания, и того, что посетители местные и с ними не забалуешь — получается “довольно таки неплохо” (с).

А, да — все, что на карточках, стоило нам чуть больше 100 евро на двоих, еле выкатились. В сторону Гибралтара.

Зажатый в старом городе, в переулке, пять столов внутри, три стола на улице, так, что люди задевают, проходя мимо, и таращатся в тарелки — но это вообще неважно.

От слова «совсем».

Пока пробираешься по этим переулкам, вспоминаешь:
— Марбелья для пенсионеров (с).

Да ебаный ты в рот — хочу на эту пенсию!

Нет, конечно, лучше удолбиться в хлам на Ибице, так молодежно, что уже не помнишь ни себя, ни друзей и ел последний раз неделю назад, ага.

Аут оф стайл.

Обратно к ресту. Не так сильно популярный, как невкусное пафосное двухзвездное говнище “на районе”, этот рест сделал мой прошлый июнь.

Прям с места в карьер тебе: с первого комплимента — соцветие брокколи в тончайшей темпуре на юзу айоли. Взрыв.

И понеслась.

Особенно “хозяйке удался” кальмар на темном рисе с кокосовым полу-мороженным, я уж глаза закрыл, чтоб не мешать языку и нёбу — ты его ешь, а он там своей жизнью живет, расцветает вкусово/температурными градиентами. Отцветает, и гаснет. И ты как первого января такой:

— ЧТОБЛЯТЬВСЕ?

В общем, мы сожрали весь сет, и потом еще полсета. И еще по тарелке потом — от шефа.

Я даже не помню, было ли винное сопровождение, хотя был в ресте 2 раза с разницей в пару недель, настолько взрывно-яркая была еда.

Духоподъемное место.

Раньше как-то по-другому назывался, ну да ладно.

Опять же на отшибе, на той стороне набережной, что смотрит на Geudecca, от Salute метрах в 200, где туристы почти не шастают, со странным почему-то японским интерьером, есть рест.

Помню, был февраль, солнце уже шарашило, мы сидели с моим юным бойфрендом на их плавучей веранде, и парень, болтая в стакане апероль-шприц, несмотря на свои 18 лет, вдруг выдал:

— Антон, скажи, почему в мире столько мест, где хочется умереть?

Действительно.

Венеция и так бывает настолько прекрасна, что аж тошнит, как они тут живут, блядь, в безумной Красоте? (а в этом районе прям живут до сих пор), а тут еще солнце, чайки с добермана, волна качает, народу никого, корабли рыскают туда-сюда, туда-сюда, этот на тебя с бокалом от солнца щурится…

Кхкм…кхмм — принесли затейливый тартар и крудо.

Я там часто ем — так как часто живу в Центурионе напротив. Здесь все как-то ровно и не туристически.

Без особых прорывов — просто все вкусно, даже венецианский бефстроганофф из печенки.

Паста, крудо, ризотто и отдельно, пожалуй, бурата с трюфельным медом и пастой из сушеных помидоров.

Винная карта мегалитическая.

А потом… вечером вывалиться, добрести пьяным до Центуриона, там бокал выпить на балконе на Гранде, и налево, еще пьянее, туда — в сторону Академии, по переулкам, где местные пьют шприц по 5 евро, забирая его из окна бара на улицу, и шумно сидят на мосту рядом, и дальше, дальше в ночь.

Венеция город ночной.

То, что в Светлейшей™ проблемы с едой (кроме пиццы и их сигнача сендвичей, с тунцом/яйцом и все такое, пожалуй) знают все, кто там был.

Ненавидящие туристов работники обеих “варежек” справедливо считают, что “эти бляди сожрут любое” и за любые бабки — до сих пор помню адское ризотто со скампи в Хэррис Баре (черт меня дернул) за трехзначный прайс в евро.

Ну да ладно. Тем не менее, это фантастический, невероятный, самый красивый, тайный и открытый одновременно город™ — если уметь им пользоваться (надо писать отдельный текст).

А теперь к еде.

Это место расположено «не алло» — посреди туристской тропы, даже двух — на развилке, еще оно отпугивает довольно-таки нелепым “модным” интерьером.

Но это все маскировка.

Заходите смело, прям смело — это дико вкусно.

За эти деньги?! в Венеции? и чтоб вкусно, пфффф — анрил. Но тем не менее — отвечаю.

Надо брать: все крудо — очень, очень прилично. Рыба вся тоже более, чем норм, с адски-вкусным розмариновым картофаном сорта “диета? нет! не слышали!”, карпаччо ди польпо, фритто мисто здесь отличное, ну стандартный набор.

Но!

Есть суперхиты: рэйзор клэмс с чесноком, и САРДИНЫ с луком и изюмом — бомбические бомбы просто, не поверите, с собой в банке у хозяйки выклянчили (30 EUR банка — более, чем гуманно).

Здесь же путем тесты не удалось выяснить что вкуснее: тюрбо (которую обычно никто готовить не умеет, превращая в кашу) или сибас? — заказанный «тюр/басс» оказался «обоюдовкусным».

Ну и картинки посмотрите.

PS: а, да, тут еще, наверное, лучший сгроппино (водка, просеко, лимонныйц сорбет в пену супер-гомогенную пену) — заказывайте на десерт.

Город Болонья и без того — страньше не придумаешь, бесконечные галереи, и прям в них накрывают столы, и люди не выходят из-под этих готических крыш, а ты недоумеваешь: как, зачем, захуярили эти сотни тысяч небесплатных колонн? Просто так?! (и это не фигурально, если не миллион их тут).

Недоумеваешь ровно до той поры, пока не включат дождь. То есть до этого ты думал, что видел любой дождь, в Тае в сезон, в Венесуэле, во Флориде… ага.

А вот хуй!

Это все было — “моросит”, оказывается. Еще страньше представлять себе, как выглядел этот город с двумя сотнями стометровых башен, смотря на последние оставшиеся две.

В общем, я к чему это — к тому, что после такого города ты готов к странному ресторану уже.

И ты его получаешь.

В каком-то очередном трехэтажном готическом гробу, с высокими неуютными белыми, готическими же, сводами, неприятным светом, неприятной мебелью и еще более неприятными официантами в белых перчатках по локоть и с пафосом на роже — оказались мы. И были уже готовы свалить. Но, ладно, думаю, сядем, чо уж там.

Заказали — напряженно ждем. Ну, думаем — центр, туристик, dal 1919 — пиздец гарантирован, черт бы побрал эту консьержку из отеля.

Приносят какие-то невразумительные колбасы/сыр/оливки.

Опасения начинают оправдываться.

И тут… в общем-то, что произошло дальше, это было прям показательным актом унижения, они видимо его для всех туристов специально разыгрывают (официант сам посоветовал, что заказать, ага), ухмыляясь.

В итоге мы заказали тупейшую классику: лазанья болонез, котлету опять же болонез (гордон блю™) и пасту с рагу из кабана — ну так, поржать.

Поржать не удалось.

Первым выстрелом была та самая лазанья: гигантский торт под зеленым соусом почему-то, и сверху дядя на огромной терке от головы пармезана сделал так — шиии-и-х, ши-ии-их — и тарелку накрыло сырным облаком, которое, осев, осталось еще сантиметров на 15 над поверхностью лазаньи “висеть”.

Сказать, что это вкусно — ничего не сказать, мы аж глаза повыпучили, но это было еще не все.

Вторым актом Марлезонского Балета подали ту самую гордон блю™ — во всю тарелку на кости, тонкий слой мяса в хрустком фритюре, и сайд диш из тончайшей соломки цукини фри.

Включите воображение: ты берешь вилку и, проведя ей через всю “котлету”, разделяешь ее так, что при этом даже слои сыра/мяса/теста не смешиваются, как лазером разрезали, и вот также ровненько, не теряя текстуры, оно раскладывается во рту. Это блядь, пиздец, невыносимое испытание.

Котлета, блядь! Во фритюре!!!

Дальше была еще пиздец-паста, но это я уже плохо помню.

И ведь это то, что мутировало потом в полуфабрикаты для микроволновки, узнать в оригинале их потомков из картонных пачек фактически невозможно, приблизительно как и в теперешних египтянах их фараонистых предков.

В общем, будете в Болонье — загляните, это тот еще экспириенс!